ВСТРЕЧА С ДАОССКОЙ МУДРОСТЬЮ

Инь Чжуншань
Он говорит нараспев, забавно растягивая слова на старом хэнаньском диалекте. У него потрясающая улыбка и лучистый взгляд. Он — никто. Не настоятель монастыря, не «великий посвященный». Про него не написаны статьи, не снято фильмов и к нему не идет поток паломников. Он очень далек от всякой суеты и социальной деятельности. И у него очень хочется учиться.
Это — даосский монах Инь Чжуншань.Его чаще называют Лао Инь — «старина Инь». Последние двадцать лет он живет в монастыре Чжунъюэмяо — одном из самых знаменитых, но при этом малолюдных даосских обителей в провинции Хэнань уезде Дэнфэн, неподалеку от монастыря Шаолиньсы.
Он абсолютно светел своим обликом, сознанием, взглядом на мир. Именно поэтому он великий даос. На многие вопросы, там, где любой другой «мастер» подчеркнул бы свое мастерство, он отвечает «нет, и в этом я не достиг умения». Это не интервью, с ним вообще вряд ли возможно провести именно интервью. Это его свободный разговор и ответы на вопросы учеников.

Даосы и буддисты

Инь Чжуншань:
Раньше даосы, буддисты — все были одним. Никто не спорил друг с другом, никто не кричал. Никто не говорил, что он великий монах. Да какая разница?! Мы ведь в Дэнфэне, где раньше было много монахов, все дружили, собирались вместе и даосы и буддисты, учились друг у друга. Это сейчас пошли какие-то споры, появилось много «монахов», о которых раньше никто не слышал.
Да, конечно старый монах Суси (бывший настоятель и ныне почетный настоятель монастыря Шаолиньсы — ред.) — известный наставник. Хороший человек, мудрый. Жаль, что он сейчас почти не может ходить. Люди говорят — его гунфу очень высокое. Мы всегда дружили, посещали друг друга, когда были помоложе. Это были люди с очень высоким гунфу: Синчжэн, Дэчань, Суси (настоятели монастыря Шаолиньсы — ред.). Я со всеми с ними был очень близок, долгие часы проводили за беседами. Синчжэн был абсолютно слепым, не видел ничего, даже света. Но его сознание, его внутреннее гунфу было поразительно высоким.
Монах Дэцянь? Да, конечно я его знал и много раз видел, он известный врачеватель с высоким гунфу в боевых искусствах. Он ведь был личным учеником Суси. Своих личных учеников он учит еще по традиции. Он принадлежит еще к старому поколению, таких сейчас немного, они уже уходят. Я сейчас редко выхожу из монастыря, а раньше я встречался со всеми известными шаолиньскими монахами.
Знаю ли я Юнсиня (нынешний настоятель Шаолиньсы — ред.)? Хм... Ты знаешь, у нас как-то не принято о нем говорить. Но вы же из Шаолиньского братства, вы сами все знаете и видите. Он — внешний человек. Он — из Шаолиньского монастыря, но не из шаолиньской традиции. Его интересуют совсем другие дела. Вообще, стоит ли о нем говорить?
Все эти шаолиньские школы вокруг монастыря ... Наверное, некоторые из них обучают хорошему ушу. Но разве в этом суть шаолиньского учения? разве только в приемах? Да и стоит ли так далеко ехать, наверное, в каждом большом городе есть своя группа ушу, прыгать и бить кулаками можно научиться и там.
Настоящих шаолиньских монахов очень, очень мало. Практически все, кто бреет голову налысо и надевает желтые одежды рядом с Шаолинем — это не монахи, они просто пришли сюда, чтобы зарабатывать деньги. Молодежь, что расхаживает в желтых одеждах вокруг Шаолиня — так та вообще имеет очень мало отношения к буддизму и к шаолиньскому учению вообще. В основном спортсмены, а многие просто делают деньги. Старых монахов, носителей истинного учения жалко. Ведь они ничего не продают, да и продать ничего не могут, их знание невозможно разучить за пару месяцев или даже за пару лет. Они живут сейчас не очень хорошо.
Молодых учеников из Шаолиня я уже почти не знаю. Это — новое поколение, я по их разговорам и поведению чувствую, что гунфу их не интересуют. Они просто зарабатывают деньги, иногда выступают на соревнованиях, старое поколение никогда бы себе этого не позволило. Если путь продать, то не по чему будет больше идти.
Да, вокруг Чжунъюэмяо (даосский монастырь — ред.) бродит масса людей, похожих на даосов. Да и в самом монастыре сегодня есть магазинчики, где работают чаще всего женщины, продают сувениры. Большинство этих даосов — фальшивые. Представь, надел он на себя даосское платье, волосы уложил в пучок, как принято у даосов, и пошел бродить вокруг монастыря — ведь его никто не отличит по виду от настоящего даоса. Нет, конечно, никакого внутреннего мастерства у них нет, но ведь мало кто знает, каким оно должно быть — наверное, только тот, кто сам обладает им. Настоящих даосов очень мало, они пожилые, мало общаются с пришлыми.
Раньше даосизм был секретным учением, не монахам он не передавался. Он так и назывался — «не передаваемый вовне». Да и сейчас даосские техники и даосское учение не известны за пределами монастырских школ. Да, я знаю и мне рассказывали, что во многих странах созданы общества по изучению даосизма, а многие изучают различные виды даосского нэйгун. Это очень хорошо и это удовлетворяет любопытство людей. Но я не думаю, что можно «научить даосизму» или «изучить даосизм». Не думаю, что те люди, которые действительно это знают, будут рассказывать об учении сразу многим, в каких-то обществах или организациях. Это — внешний путь. А как узнать даосизм? Наверное, только за много-много лет бесед со своим учителем.
Я принадлежу к даосской школе Цюаньчжэньдао — «Целостной истины». Мы не женимся, не едим мясного, вообще питаемся только постной пищей. Стремимся к простому, естественному образу жизни. Обычно много занимаемся медитацией, внутренним искусством сидя. Есть и другие даосские школы, например, Чжэнъидао («Истинного Единого»), в некоторых школах можно жениться, иметь детей, жить вне монастырей. В общем, большой разницы в учении нет, ведь важна не школа, а учитель.
Тайцзицюань, наверное, полезен для здоровья. Но даосы практикуют другие упражнения. А тайцзицюань — внешняя линия. Мне здесь рассказали, что тайцзицюань очень популярен и всем говорят, что он связан с даосизмом. Это странно, ведь слова про инь-ян, про изменения ци — это еще не даосское учение.

Какое искусство можно выучить за двадцать дней

Инь Чжуншань:
Ты же знаешь, ко мне приехал человек учиться, очень хороший, добрый, горит желанием. Слишком горит и слишком быстро хочет все получить. Понимаешь, Дао — это путь, по которому идти надо маленькими шагами. А он хотел взять и перепрыгнуть сразу через все. Приехал специально издалека, каждый день ко мне приходил. Даже три ночи в монастыре переночевал — я его оставил в большом зале. Он очень хотел какую-то технику узнать, медитацию или какое-нибудь внутреннее искусство. Он считал, что наше учение заключено в технике, в каких-то приемах. Через двадцать дней он, наверное, уже устал от своих желаний и спросил у меня: «Я тут уже долго. Но ничего ты мне не показал: ни медитации, ни какого даосского внутреннего искусства. Мы с тобой здесь только едим регулярно простую и здоровую пищу». А двадцать дней — разве это долго? О, это очень важно — правильно есть. Вот я его этому и обучал — есть помалу и правильно. Это гунфу — гунфу питания (чифань гунфу). Разве можно, увидев сладкий пирог, откусить его за один раз? Есть надо долго и по маленьким кусочкам. Вот такое оно — чифань гунфу.
Жаль, никак не могу ему это объяснить. По Пути идут очень долго. Шаг за шагом. И шаги эти очень маленькие. Приходя к учителю, несколько лет лишь собираются встать на Путь.
Когда мне было лет двенадцать, мой отец узнал, что в горах живет великий даос, и послал меня к нему. Я пришел и поселился вмести с ним, он меня не прогонял, но и ничему не обучал. Жил он в маленькой хижине с соломенной крышей, не в монастыре. А в монастырь приходил иногда наставлять монахов. Так я с ним прожил несколько месяцев — и тоже все занимался «гунфу питания», он даже говорил со мною редко. Однажды прихожу в хижину — его там нет, все пусто. Я решил, что он совсем ушел, побежал по тропинке, думал догнать его. А он, оказывается, пошел параллельной тропой, и мы с ним разминулись. Я добежал до монастыря, думаю, может быть он там, но и там его не было. Я страшно расстроился и решил уйти с гор вниз, никакого другого учителя я не мог себе и представить. Но наставник из монастыря сказал мне: «Ты сначала попытайся выйти в эти ворота» и показал мне на ворота монастыря, которые были распахнуты. Я думал, ну что в этом сложного, делаю шаг наружу и вдруг чувствую, что меня что-то держит, как будто схватили за руги и за ноги (Лао Инь разводит широко руки в стороны — ред.). Я рвусь вперед и не могу пересечь линию ворот! И тут настоятель монастыря говорит: «Вот видишь, монастырь не выпускает тебя. Значит, тебе рано покидать твоего учителя. И он сам тебя найдет». И действительно, через пару дней пришел мой учитель, ничего не сказал, но взял меня обратно.
Был ли это знак? Откуда мне знать!
Объяснять мне внутреннее искусство мой учитель начал год на пятый или на шестой. До этого я просто был рядом с ним, помогал ему, все «гунфу питания» занимался. О! В этом я теперь большой мастер. Во внутреннем искусстве я не достиг высоты, но вот в «чифань гунфу» — дело другое. Если захотите овладеть им, готов показать. Приезжайте в Чжунъюэмяо, найдите Лао Иня и будем учиться. Но учеба будет долгой (заразительно смеется — ред.).
Я слышал, что у вас тут люди приезжают в Китай раз в год на неделю и говорят, что они ученики китайских наставников. Это правда? Интересно, а их учителя знают об этом? Я даже не знаю, чему можно за неделю научиться...

Что умеет великий даос

Инь Чжуншань:
Мой учитель хорошо знал астрологию и на память помнил все карты звездного неба. Смотрел на звезды, мог предсказать судьбу многих людей. К нему обычно приходили, когда надо было дать имя ребенку. Он сначала смотрел на расположение звезд, на линии, на руках ребенка и давал имя, которое защищало его от несчастий и злых духов. По чертам лица мог поведать все о болезнях человека и даже рассказать ему, как надо лечиться, какой орган надо защищать. Никогда не ошибался.
Нет, меня специально он этому не учил, здесь у меня нет гунфу. Про других людей, которые сохранили это искусство, я не слышал.
Научиться фэншуй по книге? (смеется — ред.). Правда, так у вас делают? (смеется еще заразительнее — ред.). Нет, этому научиться нельзя иногда даже у хорошего учителя, не говоря уже о книге. Здесь надо иметь особое чувствование, особую чистоту сердца, умение видеть то, что невидимо. Много лет надо учиться, наверное, лет десять. Да, я немного знаю, но, увы, и здесь мое мастерство не велико.
Далеко не все даосы занимаются внутренним искусством. Некоторые занимаются «внешним искусством» (вайгун), то есть выполняют разные движение и сосредотачивают сознание на токе ци. А многие просто занимаются каллиграфией — о, здесь нужно очень большое гунфу, иначе все увидят, какое у вас нечистое сердце, ведь вы же его демонстрируете в иероглифах. Много даосов занимаются врачеванием, искусны в пульсодиагностике. Я сам занимаюсь нэйгун, точнее цзиньгун — «искусством покоя». Сижу в покое каждый день, заставляя ци струиться по телу. Уже лет сорок его практикую. Нет, нет, мое мастерство в этом деле еще недостаточно!

Стремление к бессмертию

Нет, бессмертия нет. Да и зачем оно физическому телу? Мы, даосы, в это не верим. Даже Пэн-цзу — старец великий, говорят, дожил до пятисот лет. И Лао-цзы жил долго, но и он в конце концов умер. А слова «жить долго, не умирая» (чаншоу бу сы) сказаны не про тело, а про совсем другое.
А при чем здесь здоровье тела? Путь человека, как и Путь Неба, проходит естественно, и тело болеет и угасает естественным образом. Мы можем продлить его существование, но это только если нам действительно надо для внутреннего воспитания, для чистоты сердца. Даосский путь не измеряется количеством прожитых лет.

Ученик и учитель

Да и в Китае иногда ученики покидают учителей. Это не значит, что они плохие люди. Они просто не могут встать на Путь, идти по нему. Ведь в начале это кажется сложным, хотя Дао — это очень легкий путь, поскольку он естественный. Да, в общем, в начале нужна не сила духа, а просто терпение, кому-то кажется, что два-три года для бесед с учителем это много, а я жалею, что за три десятилетия с моим наставником я так мало сумел понять. Конечно, у нас в Китае ни даос, ни буддист никогда не возьмет к себе учеников, пока учитель не позволит ему это, не сделает его «обучающим учителем». И никогда не будет сразу же изменять учение, которое передал ему учитель. Ведь он передал ему не просто знания, не технику, а свое сердце. Техника, конечно, может изменяться, вот, как, например, в ушу, но как же может измениться чистота сердца? Оно либо чистое, либо нет.
Учителей, конечно, покидать нельзя. Ты можешь уехать, переехать в другой город или даже страну. Но твой учитель останется учителем. Без духовного соприкосновения с ним, ты просто потеряешь свои корни. Когда ты приходишь к своему будущему учителю, ты должен отчетливо понимать, что останешься с ним надолго. Если ты просто хочешь что-то быстро разучить и уйти, то не называй его учителем, а себя учеником. А есть еще иностранцы, которые за большие деньги учатся в каких-то шаолиньских школах у нас в уезде. Здесь тоже нет учителя и ученика, есть покупатель и продавец.
Обычно ни даосы, ни буддисты не участвуют ни в каких демонстрациях, ни в соревнованиях.
Да, конечно, но они же не монахи, они просто спортсмены, которые делают рекламу монастырю и немного зарабатывают денег. Это, наверное, неплохо, только это никак не связано ни с учением, ни с самовоспитанием, ни с традиционным ушу. У них ведь нет духовных учителей, не получали они и Путь, это просто люди из мира желаний и страстей. Если бы у них были учителя, вряд ли бы они участвовали в соревнованиях, или показательных выступлениях, или даже продавали бы гунфу за деньги.
Соревнования по традиционному ушу? А разве так можно? Ведь если есть соревнования — это уже не традиционное ушу, это уже спорт. Ведь традиция — это прежде всего воспитание, воспитание сердца, а не тела.

Встреча с Инь Чжуншанем на ретрите Чжун Юань цигун в Шаолине в 2004г.

Ведущий: Добрый вечер! (Аплодисменты) Сегодня мы пригласили сюда Иньлаоши, это монах, который пришел, чтобы прочитать лекцию. Он расскажет о своем опыте жизни в монастыре. Он прожил в монастыре больше 30 лет. Сначала он жил в у себя дома, потом приехал сюда. Сейчас он расскажет о своем опыте, впрочем, я не знаю точно, что он расскажет и какие вопросы ему можно будет задать.
Иньлаоши: Лао-Цзы также выдвинул теорию о некоторых универсальных законах. Например, о том, как Луна вращается вокруг Земли и как Земля вращается вокруг Солнца. Дао питает все и дает всему жизнь: растениям, животным – всему живому. Это все написано в книге Лао-Цзы «Дао дэ цзин». Он говорит о том, что Лао-Цзы обучал людей. Он ездил, ходил в те регионы, где были страдания и войны. В Индии он тоже был, потому что в то время там была война.
А сейчас немного поговорим о жизни в даосском монастыре. После прихода коммунистической власти наша жизнь совершенно поменялась. В древние времена жить в даосских монастырях было очень тяжело из-за нехватки пищи, было очень тяжело с питанием. В монастырях нечего было есть, поэтому нужно было выходить в люди и просить еду. Для того, чтобы позавтракать, мне нужно было выходить из монастыря и обращаться по крайней мере к трем семьям, чтобы набрать достаточно пищи. Только три семьи могли дать достаточно пищи для моего желудка – каждая давала понемногу, а из трех уже можно было набрать завтрак. Но если я обращался к трем семьям и никто из этих трех семей мне не давал еды, то я уходил и оставался без завтрака, я больше не просил. А чтобы пообедать, мне нужно было обратиться по крайней мере к четырем семьям. Но если никто мне не давал пищу, то я вообще целый день не кушал. Такая жизнь была в древности, такая жизнь была еще сравнительно недавно, но сейчас у нас все по-другому: у нас есть ресторан, столовая, и мы там кушаем все вместе, питаясь вегетарианской пищей.
В даосских монастырях ни женщины, ни мужчины не заводили семью и жили в одиночестве. Существует несколько близких направлений. Вот эта школа называется Тен Чжен. В первой школе вы практикуете самостоятельно, а во второй школе мужчины и женщины могут практиковать совместно. Значит, вот эта первая школа – уже в названии заложено, что это «тяжелая жизнь», тяжелая практика. Т.е. предполагалось, что здесь создаются трудности специально для практики. Например, если, как уже говорилось, для завтрака нужно было обратиться не меньше, чем к трем семьям, а для обеда – к четырем, то если не давали еду, то люди не ходили больше просить, а уходили голодные и продолжали практиковать, потому что это были те трудности, которые предполагались в этой школе.
Вот эта пиала, с которой я ходил, принимала пищу от тысяч людей, потому что каждый день я обращался к семи людям – трем за завтраком и четырем за обедом, – поэтому что, если так продолжалось ежедневно на протяжении многих лет, получается, что эта пиала приняла пищу более, чем от тысячи человек. Поскольку эта пиала должна была принять пищу как минимум от тысячи человек, то для того, чтобы обойти их, нужно было иногда пройти очень много миль.
Для того, чтобы решить проблему смерти и жизни, мне приходилось путешествовать таким образом, что небо было моим домом, а земля была моей постелью, потому что как у даосов у нас ничего не было. Этот вид практики представлял собой практику для движения энергии внутри нашего тела, подобно микрокосмической орбите.
Сейчас я расскажу вам историю. В древние времена был даос, который обращался за питанием в течение дня к семи семьям, а ночь проводил в угольной шахте. В один из дней он обратился к семи семьям для того, чтобы собрать пищу. В течение дня он ее не ел, а вечером пришел в свое жилье для того, чтобы ее приготовить. Его одежда состояла из заплат – различные куски ткани он помещал на те места, которые прорывались. Когда прорывался очередной кусок, он еще что-то туда помещал. Таким образом, его одежда вся была из разноцветных лоскутов и весила около четырех килограммов. У меня тоже есть такая одежда. Днем она служит одеждой, а ночью – одеялом. Ночью один мальчик-вор хотел украсть вот эту его пищу. Он сказал: «Не забирай ее, оставь ее здесь». Но вор не хотел оставлять эту пищу и бросил камень в голову монаха. Монах почувствовал себя очень плохо после этого удара. И тогда монах написал два предложения на воротах при входе в эту штольню, эту пещеру. С одной стороны, тут игра слов, с другой стороны – это как стихотворение, потому что эта одежда из лоскутов называется так же, как что-то связанное с головой. Т.е. там получается: не трогай голову, что-то такое с одеждой. Хоть это и смешно, но совсем не понятно даже по-английски. (Смех) Это слово означает и одежду, и голову, и удар камнем. В результате получается: «Если у меня такая плохая одежда и такая скудная еда, то почему при этом кто-то еще ударяет меня по голове камнем?» Идея такая: «Я получил этот удар потому, что не отдал эти остатки пищи вору, если бы я отдал ему это, то не было бы удара. Зачем я держался за эти крохи, почему не отдал это все?». Т.е. в принципе нужно отдавать все, что у тебя просят – вот тогда не будет проблем.
Для практикующих даосизм самое главное – их жизнь, их практика в этой жизни, а не какое-то богатство или то, что этому сопутствует. Т.е. никакие внешние вещи не значимы. Потому что если не будет здоровья и не будет физического тела, то вы не сможете практиковать и ничего не достигнете.
Теперь разговор идет о взаимосвязи между людьми, насколько близки должны быть родственные связи как между сестрами. Если я прихожу к вам, вы приходите ко мне, то у нас взаимоотношения, как между близкими родственниками. Если один становится богатым, а другой становится бедным, то даже сестры часто не общаются друг с другом, не видят друг друга, потому что одна становится богатой, а другая бедной. Если вы близки к деньгам, то вы не близки к людям. Но после смерти вы не можете забрать с собой даже одну монету. Что вы можете забрать с собой, наработанное за всю вашу жизнь, – это хорошую карму или плохую карму.
Взаимоотношения между вами и вашими детьми выглядят очень близкими, но на самом деле они не близки. Пока вы ребенок, вы очень сильно любите своих родителей. Но когда вы становитесь взрослыми, ваше сердце меняется. Когда родители умирают, дети выносят их тела. Это говорит о том, что не могут дети все время быть с родителями. Родители умирают, и поскольку тело удаляется, то у вас уже не тесные взаимоотношения, вы уже не близки. И когда родители умирают, вы забываете о близких взаимоотношениях с ними. Вследствие смерти невозможны постоянные близкие взаимоотношения родителей и детей.
Те, кто практикует вместе, выглядят как друзья, могут быть друзьями, как будто бы они близки друг к другу. Но на самом деле этой близости тоже нет. После многих тысяч миль совместных путешествий мы становимся близки.
Например, пока вы не появились здесь, вы не знали друг друга. Но цель у всех одна и та же – мы хотим здоровья, долголетия, поэтому мы все собрались здесь вместе.
Теперь предлагается задать вопросы, потому что он не знает, что говорить из того, что может нас интересовать. Так что кто хочет, может задать вопросы.
Вопрос из зала: Каковы основные принципы даосизма? Я ничего об этом не знаю и хотела бы об этом услышать.
Монах Иньлаоши: Один из основных принципов даосизма – заботиться о своем теле, чтобы вы могли совершать дальнейшую практику и получить реальный результат. На протяжении жизни вы можете приходить в состояние пустоты, у вас может что-то быть или вы можете все потерять – вы можете ничего не держать, ваш ум должен быть освобожден.
Вопрос: А как даосы заботятся о своем теле? Как они практикуют?
Монах: Прежде всего, мы едим только вегетарианскую пищу, не едим мясо. Кроме того, мы едим пищу, имеющую инь-ян. Во-вторых, мы занимаемся практикой. И я покажу вам, как практиковать. Кроме того, мы еще медитируем и заставляем ци двигаться внутри тела. Медитация требует времени, но днем, например, я работаю в монастыре, а ночью я занимаюсь медитацией. Если есть время, то мы практикуем четыре раза в день: с 11 до 1 часа дня, с 11 вечера до 1 часа ночи и с 5 до 6 часов утром и вечером.
Вопрос: Ваш возраст?
Монах: Больше 70-ти. А дальше уже не говорится.
Вопрос: Когда и почему он выбрал этот путь?
Монах: Существует теория Ян, с которой все знакомились. И однажды в день моего рождения мне пришла информация, я решил, что должен стать даосом – должен покинуть свою семью и уйти, чтобы стать даосским монахом. Кроме того, в детстве у меня было очень много болезней, я очень часто болел. И то, что я выбрал этот путь, было предначертано судьбой.
Вопрос: А какие виды медитации существуют в вашей школе?
Монах: Вообще, существует очень много видов различных медитаций. Существуют рукописные материалы, где записаны 100 слов о том, как заниматься практикой. И я практиковал в соответствии с этими ста словами. Мы практикуем сами, потом получаем что-то дополнительное от этой практики, используем это для себя, опять практикуем и т.д.
Прежде всего, это упражнение ян-ци, которое выполняется таким образом, как мы это примерно практикуем. Т.е. мы удерживаем его, а потом забываем о нем.
Вы должны иметь уверенность в практике, вы должны ей доверять и верить в нее
Вопрос: Ваш возраст?
Переводчик: Больше 70-ти. Может, 270.
Вопрос: Как сейчас приходят молодые монахи? Есть ли какой-то отбор, принцип приема? И как обучаются: общее занятие или есть учитель с каким-то количеством учеников?
Монах: Раньше, когда приходили в даосский монастырь монахи, они очень тяжело работали и очень тяжело практиковали. Но сейчас времена изменились, и все стало не так. Сейчас из тех десяти людей, которые приходят для практики в монастырь, может быть, реально, по-настоящему практикует только один, потому что у них есть работа, они получают за это деньги. Сейчас все по-другому.
Вообще получить Дао очень тяжело, поэтому тех практикующих, которые получают окончательный результат, очень мало. Я сейчас возвратился к тому, чтобы объяснить некоторые из тех ста слов, в соответствии с которыми идет практика. Одни из этих слов означают то, что вы можете общаться с окружающими, говорить с ними, заниматься с ними чем-то, но при любых обстоятельствах вы должны удерживать свою энергию внутри. Не позволяйте вашему уму рассеиваться на какие-то внешние вещи, не допускайте, чтобы что-то вас привлекало вовне. Что бы вы не делали, в любом случае вы должны оставлять энергию внутри. Если она там будет внутри сохраняться, тогда вы сможете чего-то добиться.
Если вы не будете гоняться за вещами материального мира, не будете обращать свое внимание то на одно, то на другое, то в этом случае у вас успокоятся желания, ваша энергия будет мирная, не будет рассеиваться вовне, а сможет скапливаться в ее изначальном, исходном естественном участке.
Если ваша энергия придет в нижний даньтянь и там сконцентрируется, то мы называем это пилюлей или энергетическим шаром. В нижнем даньтяне внутри находятся вода и огонь.
Вы почувствуете, как энергия поднимается снизу вверх к вашей голове. При этом вы почувствуете, что у вас выделяется очень много слюны. Энергия инь будет подниматься вверх, энергия ян будет опускаться вниз, они будут меняться местами, сменять друг друга. Потом в какой-то момент вдруг вы услышите звук грома в вашей голове. Это описание тех феноменов, которые сопровождают такую практику.
Это примерно так, как когда вы пьете алкогольные напитки. Вы чувствуете себя при этом хорошо, а другие люди этого не испытывают.
Когда вы здесь сидите, вы можете слышать музыку, если у вас открыто третье ухо. Эта музыка доносится извне, она не здесь исполняется на инструментах, она идет с неба. Когда вы так вот спокойно сидите, то вы можете услышать музыку, доносящуюся откуда-то с небес. Вы не знаете, откуда она идет, потому что не играют никакие инструменты, но ваше третье ухо это слышит. И, кроме того, вы можете видеть очень яркие картинки высших миров.
Я прошу меня извинить, я не привык говорить.